GOT. BROKEN CROWNS.

Объявление

GOT. BROKEN CROWNS.
Ролевой проект по мотивам цикла "Песнь Льда и Пламени" Дж. Мартина. Игровые события приходятся на период завоевания Вестероса Таргариенами. Точка отсчёта нашего сюжета - сожжение Харренхолла (1,5 г. до в.э., лето).

АДМИНИСТРАЦИЯ ПРОЕКТА.
Reynard Stark ~ Rhaenys Targaryen

НЕОБХОДИМЫЕ ПЕРСОНАЖИ.
Эдмин Талли, Торрхен Старк, Лорен Ланнистер, Серелла Ланнистер, Мерн Гарденер, Брандон Сноу, Галерия Тирелл, Аргиллак Дюррандон.
ВАЖНЫЕ ССЫЛКИ.
сюжет ~ список ролей ~ занятые внешности ~ рекомендованные внешности ~ нужные персонажи ~ путеводитель по миру ~ шаблон анкеты ~ гостевая книга ~ новостной свиток

ТОПЫ.

ИГРОК НЕДЕЛИ.

ХРОНОЛОГИЯ СОБЫТИЙ.
❖ 2 Г. ДО В.Э. - начало Завоевания Вестероса. Таргариены покинули Драконий Камень и высадились на материке. Их армия составляла всего полторы тысячи человек. На месте своей высадки они возвели небольшую крепость, получившую название Эйгонфорт. На ближайшие годы именно он станет резиденцией Таргариенов. Позже на этом месте будет построена Королевская Гавань - столица Семи Королевств.
- Висенья Таргариен захватила ближайший замок - Стокворт. Рейенис захватила замок Росби. Оба лорда сдались без боя.
- Лорды Дарклин и Мутон с трёхтысячной армией двинулись на Эйгонфорт. Против них выдвинулась армия Таргариенов, под командованием Ориса Баратеона. Вместе с ним был и Эйгон на своём драконе Балерионе. Оба лорда были убиты, а их наследники поклялись в верности Таргариенам.
- Армия Висении захватила Сумеречный Дол, изрядно пополнив казну Таргариенов.
- В Эйгонфорте проходит коронация Эйгона Таргариена как короля Вестероса. Представлен новый герб королевской династии, назначены члены малого совета.
- Битва при Чаячьем Городе. Флот Таргариенов под командованием Деймона Велариона отправляется к Долине Аррен. Корабли противников сумели дать отпор завоевателям, не смотря на то, что вместе с флотом в Долину отправилась Висенья на своём драконе Вхагаре. Деймона Веларион погиб.Таргариены решают на время оставить Долину.
❖ 1,5 ГГ. ДО В.Э. - Эйгон Таргариен вместе со своей армией вторгся в Речные Земли. Король Харрен Хоар отказался преклонять колено. Эйгон сжёг его и всех его сыновей в замке Харренхолл. Многие местные лорды поддержали завоевателей, а верховным лордом Речных Земель стал Эдмин Талли.
- После свержения династии Хоаров, Железные Острова также сдались на милость завоевателей. Эйгон позволил железнорождённым возобновить свой древний обычай и самостоятельно избрать нового правителя. Им стал лорд Викон Грейджой. - Висенья Таргариен отправилась на Расколотую Клешню. Местные лорды сложили перед ней свои мечи и поклялись в верности.
- Десница Эйгона - Орис Баратеон планирует вторжение в Штормовые Земли. Вместе с ним, на своём драконе Мераксесе, туда отправится Рейенис Таргариен.
«перекличка» ~ «новостной свиток»

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » GOT. BROKEN CROWNS. » ТЫ ПОБЕЖДАЕШЬ ИЛИ УМИРАЕШЬ » Ну здравствуй, весеннее безумие...


Ну здравствуй, весеннее безумие...

Сообщений 1 страница 6 из 6

1

http://sh.uploads.ru/T0Uhi.gif

http://sg.uploads.ru/Wx8GQ.gif

http://sg.uploads.ru/JertR.gif

http://sg.uploads.ru/64URr.gif

НУ ЗДРАВСТВУЙ, ВЕСЕННЕЕ БЕЗУМИЕ...
♫ Mumford and Sons – I Gave You All


Рейнард Старк, Этни Старк (Мандерли)
Винтерфелл, приблизительно месяц назад | Винтерфелл семилетней давности
http://sa.uploads.ru/ANXVb.png

«Кто знает, что скрывает прошлое? Кто может предположить, как оно отразится на будущем? Наследник Севера всегда хорошо знал: что он ни пожелает, ему достанется; что он ни захочет, будет принадлежать ему. И пятнадцатилетняя девчонка из роди Мандерли пользовалась его настойчивым вниманием, как ей того хотелось. Но вряд ли даже самый расчетливый и прозорливый из них мог предположить, где они кажутся через семь лет. Как теперь, единым законом и богами, старыми и новыми, существовать под одной крышей, когда прошлое ярче, захватывающе и может дать куда больше, чем настоящее?»

Ну здравствуй, мартовское безумие, моя вселенная, дух огня. Все так понятно и предсказуемо, что нам нельзя ничего менять. Все так продумано и устроено (какими силами, черт возьми!), что заголовки к моим историям всегда оказывались людьми.  Все так отчетливо предначертано, давно расставлено по местам, никто из нас не спросил, зачем это, и спорить тоже никто не стал.  К какому богу пристать с вопросами, на чью победу идет игра?  Давай без шуток, теперь мы взрослые, серьезный возраст, законный брак.  И этот мир нам обязан нравиться, и не к лицу нам вести войну. Но помни, свет мой, из этой матрицы есть выход в звездную тишину.
И этой ночью, отбросив сложные законы жанра, замедлив миг, я каждым словом вхожу подкожно в тебя, не созданную людьми.  И звезды множат свои колонии, и мы умеем не умирать. Таких упрямых огнепоклонников в раю сжигали бы на кострах.
Наутро все у нас будет правильно – и мир, и март его голубой.
Но мы-то знаем, что в каждом  пламени есть силы, правящие тобой.

Кот Басё

Отредактировано Ethni Stark (2015-04-05 21:39:59)

+2

2

«отвернись, не гляди – змей со змеицей женятся»
Легкими, непринужденными движениями я болтаю остатками вина в кубке, наблюдая, как багряные волны разбиваются о золоченные стенки сосуда. Время тянется медленно, под стать окончанию свадебного пиршества, что заставляет меня с нескрываемой скукой и гневным укором бросать взгляды на барда, решившего сменить веселые застольные песни на лирические мрачные мотивы. Крепкие северные мужи уже не скрывают своего хмельного настроения, заставляя то и дело краснеть своих жен, выкрикивая похабные шутки и приставая к распутным молодым девицам, снующим между полупустыми столами. Мать, как и младшие дети Старков, уже покинула праздничную залу, зная, что пропущенное ей на следующее утро будет сплетнями летать под сводами Винтерфелла, и еще долго останется на слуху, разгорающееся тихими смешками придворных и слуг. В стороне от главного стола, в компании брата-бастарда и нескольких влиятельных лордов сидит отец, также явно уставший от общего шума и дребезжания посудного металла.
Я решаю прекратить, и без того затянувшееся, застолье и жестом подзываю к себе стюарда. Вскоре трагичный мотив хвалебной баллады сменяет знакомая всем «Снял король корону, королева — башмачок», народ приободряется, довольно улыбаясь и предвкушая, пожалуй, самую главную часть вечера. Однако, я не спешу передавать себя и свою новую жену в ненасытные руки толпы, как это было шесть лет назад с моей первой невестой. Я был молод, и хотел, как можно быстрее насладиться ее невинностью и красотой, подобно этим изрядно подвыпившим северянам, забыв о приличии и стыде юной девушки. Сейчас, я не был настолько пьян и ясно понимал какую игру стоит преподносить подданным Севера. Впервые за все время этой оживленной трапезы, я обратил внимание на ту, которой сегодня поклялся в любви и верности перед ликами Старых богов на чардревах. Ее поддернутые жарким румянцем щеки, лисья улыбка и темные глаза вкупе с черными смоляными волосами – все то, что я когда-то полюбил в этой девушке, но должен был отдать другому мужчине, теперь по праву мое.
Я вспоминаю тот зимний день, семь лет назад, и то, с каким озорством и лукавством пятнадцатилетняя девчонка называет мне свое имя. «Этни», - эхом отдается у меня в голове ее звонкий голос, когда в еще неумелом порыве страсти, я прижимаю ее к холодной серой стене высокой башни, Великой Твердыне. Даже тогда, будучи воспитанницей в доме Старков, Этни обладала большей уверенностью и жизнелюбием, чем моя первая жена за то долгое время нашего брака, она притягивала к себе и манила, заставляя меня следовать за ней в самые темные уголки Винтерфелла. Она играла со мной в игру, правила которой менялись так, как она этого хотела, но если тогда я мог позволить себе слепо идти на ее сладкий голос, то теперь она должна следовать по моим шагам.
Вместо положенного следования в спальню под оглушительные возгласы толпы, я приглашаю свою жену на последний танец. Я подаю ей свою руку и всматриваюсь в привлекательную серость ее северных глаз, обращая внимание гостей на изменение давней традиции.
- Подаришь мне этот танец? – полушепотом обращаюсь к ней, выводя из-за праздничного стола. – Или желаешь быть растерзана хмельной толпой?
Я вновь возвращаюсь в воспоминания о своей прошлой жене, о ее робости, нежности и того уюта, который она привнесла в мою жизнь. Я никогда не позволил бы сказать ей те слова что, сейчас шутя, с долей иронии и колкости, произнес Этни. Но у той девушки из дома Локк была простая роль и простая цель – родить наследника, будущего принца северного королевства, с которой она не справилась, а потому потерпела поражение. Этни же, куда больше, чем просто мать моих будущих детей, она либо мой верный, хитроумный союзник со своими манящими чарами, долей спеси и северным холодом, либо мой враг, способный убить меня в собственной постели. И какую сторону выберет моя загадочная женушка, зависит от осторожности моей игры с ее огненным нравом.

Отредактировано Reynard Stark (2015-04-07 17:58:07)

+5

3

Judy Collins - Black is the color of my true love's hair

Диковатая, с захмелевшей от выпитого вина головой, она обводит слегка расфокусированным взглядом гостей за столами, шумных, веселящихся, совсем пьяных. Пальцы ее отбивают рваный, нервный ритм по дереву столешницы, а глаза горят каким-то нездоровым, чуть безумным блеском. Ей нравится находиться в центре этого шумного, неприличного веселья; ей знакомы эти нравы, ей спокойно наедине с северной грубостью, несдержанностью, и она даже не собирается претворяться, что это не так. Куда более неуютно ей было в богороще, когда все эти лики деревьев стали свидетелями ее клятвы – клятвы человеку, которого она помнила по отрывистым вздохам и прикосновениям и которого уж совершенно точно не знала теперь.
Она улыбается каждому, кто обращает на нее взор, и улыбка ее задорная, интригующая, как лиса, вырвавшаяся из капкана. Есть в ней и почтительность, и насмешка, но ничего личного – она улыбается каждому, кто смотрит, потому что новоиспеченный супруг после пристального взгляда у чардрев больше не поворачивает головы в ее сторону, как будто взгляд для него что-то значит. И Старки все такие: надсадный, свинцовый взгляд глаз Элинед тянется за ней с самых ворот Винтерфелла, с самого вступления на землю города; деланно-незаинтересованные охерные глаза Эдвина обращаются на нее единожды, когда она появляется, готовая к северному обряду замужества; младшие дети смотрят на нее заинтересованно, но мельком: их взгляд, пока еще не отягощенный опытом, подобен облакам на высоком летнем небе; единственные, чей взгляд Этни воспринимает спокойно – доброжелательная Серена, явно желающая поговорить с ней наедине, и спокойный Торрхен, чей тяжелый взор с самого детства ассоциируется у нее с чувством защищенности. Впрочем, она тоже не спешит глядеть на мужа. Она прекрасно помнит глаза мальчишки, синие, искрящиеся предвкушением, как у лютоволка на ночной охоте, но что она обнаружит, повернув к нему голову в этот раз? Ледяное спокойствие, как при обряде клятв? Вежливую сдержанность, как при встрече? Может даже недовольство и ненависть – кто скажет, как обращаться с тем, кого ты однажды знал досконально, но кто не хочет быть узнанным сейчас?
Внутри, под оболочкой резвости, под пылающим румянцем и манящей усмешкой, закипает разогретое вином недовольство – женская обида, накопившаяся от сотворения мира. Как он прикажет ей обходиться без слов в месте, где слова – единственное спасение? Вокруг бурлят и варятся в котле из человеческих голов слухи, преследующие смерть Энн Локк, и пока Этни ни удостоверится, что она с Рейнардом все еще говорит на одном языке, эти слухи будут тревожить ее среди ночи и белого дня. Сейчас она не боится злопыхателей, не боится репутации королевы Севера, не боится тяжелых взглядов лордов Винтерфелла, боится – пустоты во взгляде супруга, потому что от того, как он посмотрит на нее сейчас, зависит вся ее дальнейшая жизнь. Или какая-то ее часть, если учитывать, что спокойных времен ей ждать не приходится.

Девичий смех гулким, размашистым эхо отдавался от стен Великой Твердыни.
- Я не полезу наверх, - упрямо твердила Этни, пытаясь разжать ловкие пальцы, ухватившие ее за запястье и тянущие за собой. Она задыхалась от долгого бега и застрявшего в горле смеха – этот день был веселый и живой, но Рейнард всегда хотел больше. С самого их знакомства шесть лет назад, когда она приехала в Винтерфелл девятилетней девчонкой, ей казалось, что он неугомонен и неотвратим, как ураган на берегу Штормовых земель. Куда бы он ни пошел, где бы ни был, его настойчивость, целеустремленность рушили все возникающие препятствия, и Этни эти его качества приводили в восторг. Как и суровая северная прямолинейность: Рейнард никогда не стеснялся сказать, чего хотел, а она никогда не стеснялась делать, что он просил. Она никогда не была нежной пташкой, стыдливой, неприученной к суровому миру девицей, трепещущей при столкновении с любым проявлением грубости или жестокости. Напротив, их она считала привлекательными, познавательными, забавляющими. Хладнокровность и безразличие никогда не были для нее чем-то, что таило под собой другие желанные качества, которые извлекаются из подо льда при чутком содействии нежности. Впрочем вероятно, лишь потому, что у нее был врожденный талант разогревать холодную кровь одним своим присутствием.
- Если уж ты так хочешь оказаться сверху… - Хохотала девчонка Мандерли в ухо наследника северных королей.

Ее нервные, тарабанящие ритм пальцы дергаются словно в судороге, когда Старк наконец-то поворачивает к ней голову. Этни знает, что он ей скажет сейчас – самое время. Она обожает эти варварские северные традиции, оставшиеся наследием глубокого прошлого. Но вместо веселых улюлюканий и криков провожания Этни получает что-то другое – возможно, подарок. С готовностью принимает протянутую руку, как и прежде, подвластная любой авантюре, и следует за мужем в середину зала, еще не зная, что он задумал. Не в характере Старков менять традиции, но и не в характере Мандерли препятствовать этим изменениям.
- Подаришь мне этот танец? – шепот касается ее раскаленных щек, приятно ложится на хмельное сознание. – Или желаешь быть растерзана хмельной толпой?
- Желаю всего того, что и семь лет назад, - задиристо, но так же тихо отвечает новоиспеченная леди Старк, наконец-то поверившая в свой приобретенный титул. – И потанцевать тоже, - она делает шаг навстречу, а речь ее еще не окончена – как и прежде, не ждет чужих действий. Этни достаточно намека, едва заметного жеста – и вот она заразилась идеей и пылает, пылает.

Отредактировано Ethni Stark (2015-06-05 23:23:17)

+3

4

Ее слова, сказанные с той игривой, чарующей улыбкой, можно ли воспринимать их всерьез? Или то, что многие считают неподдельной искренностью и веселым нравом новоиспеченной леди Старк на самом деле искусное лицемерие ради исполнения своих собственных целей. Она всегда была такой, будто родом с далеких эссоских берегов, диковинка, затмевающая невзрачных северных девушек, пусть и не обделенных красотой, но не имеющих того лучезарного блеска и азарта игры. Этни была такой в прошлом, она притянула мое внимание, не видя выгоды и не имея цели, но мы были детьми, теперь уже нет той простоты и легкости общения поздними вечерами, задора в глазах и нежных улыбок. Теперь мы ищем выгоды, стараемся уличить ложь, питаем свое недоверие. Я женился на Этни Мандерли по указу отца, надеясь тем самым укрепить позиции Старков на юге королевства, и не допустить Болтонов к одну из самых крупных портов – Белой гавани, содержащей половину военного флота Севера. «Эта свадьба – лишь часть общей стратегии Старков, расчет по которому мы вновь оказываемся победителями, не давая другим сомневаться в нашем величии.» Я был уверен в этом до тех пор, пока не увидел ее, ступающую на порог Винтерфелла, будто возвращающуюся домой, где она и раньше была хозяйкой. Я вновь почувствовал ее сладостный запах, услышал тот звонкий смех, эхом отдававшийся от каменных сводов. Я был привязан к ней с самого детства, я любил ее и уже позволил себе забыть эту любовь, смирившись с ее будущей женитьбой на лорде Хорнвуде, и моей на леди Локк.
Протяжное пение рожка, мелодичные звуки струнных и мягкий голос молодого менестреля; танец, преисполненный северной сдержанности, тем не менее имеет тот необычный, игривый оттенок, какой придает всему красавица Этни. Она кружится вокруг меня, одурманивая сознание плавностью и изяществом своих движений. Я держу жену за руку, лишь изредка отпуская ее, чтобы сделать очередной поворот, подхватывая ее за тонкую талию. Ее глаза с разгоревшимся пламенем, рдеющие щеки, ясная улыбка – я более не лишаю себя удовольствия смотреть на нее, упиваясь желанием ее разгоряченного тела. В один из моментов, когда она отдаляется от меня, я резко притягиваю ее к себе, не давая вырваться из тяжелых объятий, целую ее хрупкую шею. Я знаю, что ей нравится такая игра, грубая, страстная, какой постеснялись бы все приличные девушки, но она вызывает в ней лишь смех и азарт, требуя продолжения.
- Я не позволю другому мужчине тебя и пальцем тронуть, я слишком долго ждал, пока ты станешь моей, - со сталью в голосе обращаюсь к ней, все еще держа ее в крепких объятиях. – Ты ведь знаешь, что я не потерплю даже недостойных сплетен о нашем браке.
Этни всегда была желанна, даже будучи совсем юной она порождала множество слухов среди северян, и в ее праве было выбирать как отвечать тем, кто проявлял интерес. Она была свободна, и я не мог препятствовать ее сладким речам с другими, хотя и горел желанием говорить, что эта девчушка принадлежит мне. Теперь она носит имя Старка и титул жены наследного принца, теперь у нее нет выбора.
Я вспоминаю, в какой ярости был, когда узнал, что Мандерли и Хорнвуды заключили союз, что полюбившаяся мне Этни должна уехать и клясться в верности другому, ложиться с ним в постель, говоря все то, что так нежно шептала мне. И в тот день прощания, я до синевы сжимал ее тоненькую, бледную руку, не рассчитывая своей силы, я не хотел отпускать ее в новую жизнь, будучи уверен, что нынешняя может быть не хуже. Всю свою злость, я вымещал на других девушках, рассчитывающих после занять ее место. Я был жесток и груб, еще больше оправдывая данное мне имя «черного волка» и свою железнорожденную кровь, больше некому было умерить мой пыл, успокоить меня, не боявшись последствий, как это делала девчонка Мандерли. Время прошло, и я заставил те резкие волны отступить, выпуская вперед тихую, расчетливую стать волка, я стал другим давая нежно и ласково любить себя первой жене. Но теперь Этни вернулась, и то бушующее море с острыми волнами и привкусом соли опять вырвалось на свободу, оно вернулось вместе с ней.

Отредактировано Reynard Stark (2015-04-19 06:06:31)

+3

5

Они все обращаются с ней одинаково и каждый все равно по-особенному; она часто пробуждает в них чувство собственничества, и так не спящее в мужчинах северного края, но еще чаще – что-то, неизвестное и им самим. Этни действует как гипноз: дурманит голову, спутывает мысли, расслабляет тело, и в итоге, возможно, от нее даже тошнит и воротит, но сначала каждого из них окунает в глубины подсознания, в потаенные желания, затягивает, накрывает с головой. И Этни, еще с тех пор, как она была Мандерли, прекрасно известны все эти трюки, свойства ее вертлявых рук и глубокого, вибрирующего голоса, вводящих в транс. Из нее вышел бы прекрасный шаман где-нибудь там, за стеной, а здесь она вынуждена быть женщиной, принимающей чужие мысли, чужие желания и чужие правила. Везет ей, впрочем, тоже: она гибкая, как ивовая ветвь, податливая, как рыхлая земля под плугом; она испытывает интерес ко всему сразу, а потому, поддаваясь чужим желаниям, никогда не чувствует себя ущемленной – ей же интересно. А потому и обид в ее легкомысленной голове не накапливается – только любопытство.

- Этни, звезда моя, позволь представить тебе моего брата. Хелман, знакомься, это моя очаровательная супруга, - лорд Хорнвуда неожиданно обходителен и ласков с ней, и с самой первой ночи Этни теряется в догадках, чем заслужила такое его отношение. Он старше ее на добрых пятнадцать лет, но все еще молод – тридцать разве возраст для лорда? Этни поглядывает на него со смесью веселого непослушания и тихого удовлетворения – ей банально везет. И пусть она еще помнит парадоксально горячего, неосторожного, совсем юного северного наследника, имя которого рокочет где-то под кожей, где пульс бьется, рядом с мужем ей вдруг делается спокойно, по-кошачьи лениво, совсем-совсем безответственно. Хемдаль гладит ее по волосам и все время что-то шепчет с видом крайне заговорческим, что-то, предназначенное только им двоим – разве могла она в комнатах Винтерфелла мечтать, что наследник Старков будет делиться с ней словами, мнить ее союзником, чем-то большим, чем ночным видением? Хемдаль учит ее жизни – его взгляд на вещи Этни впитывает, как губка с берегов Узкого моря – и потакает ее прихотям: веселым праздникам, чуждым этому краю, шумным турнирам, напоминающим Хайгарденовские, даже ее рассказы о Семерых раздаются в стенах его дома; пусть сама она и не особо привязана к религии отца, воспитанная Старками в богороще, ей приятно знать, что ей и это можно.
- Очаровательная, - с искоркой какого-то мрачного издевательства вторит Хелман старшему брату, и его светлые речные глаза напоминают Этни другого представителя дома северных королей. Ей делается неприятно, не по себе – он смотрит на нее, будто считывает будущее, не сулящее ей ничего приятного. Этни теряется в догадках, почему он не приехал на свадьбу старшего брата – говорят, его задержали дела, но она смотрит на него и не особо верит; ей кажется, он просто не любит торжества.
- Замечательно наконец-то познакомиться с семьей, - скалится она в ответ, обнажая острые, кровожадные клыки. Хелман дергает глазом и нехотя кивает. Этни понимает, что на этом ее спокойное, ленивое существование под крылом оберегающего Хемдаля терпит фиаско – спячка закончена. Она делает один из своих неотразимых пассов: целует мужа и несется играть со служанками в догонялки. Очаровательная.

Холодные, цепкие, настойчивые пальцы Рейнарда Этни чувствует даже через плотную ткань платья – на Севере по-другому нельзя, и даже свадебные платья теплее, чем ей бы хотелось. Оно тяжелое и откровенно лишнее – ей хочется его сбросить, пусть даже и перед всеми собравшимися, пусть посреди танца; тогда цепкие пальцы будут приятно холодить ее кожу, будоражить чувства, а вовсе не мять неподатливую плотную ткань. С каждый новым кругом Этни вспоминает, каково это – быть в Винтерфелле, стоять рядом с Рейнардом: постоянные взгляды, тихий шепот за спиной и внимательные сумеречно-синие глаза, делающиеся в моменты забытья почти чернильными, доставшиеся от железнорожденной матушки. Тяжелый, свинцовый оттенок этих глаз для Этни – винтерфельское небо, другим она его и не видит, сам Рейнард и пространство вокруг него – чистый, концентрированный кислород, от которого ей делается совсем дурно, неприлично весело и от которого огонь внутри разгорается с новой силой, вспыхивает, не успев дотлеть. Его резкие жесты действуют на нее, как красный цвет на быка; «Р-рр-ррр-рейнард», - рокочет под ребрами, напоминая о старых деньках. Этни отвечает смехом на его резкость, дерзостью прищуренных глаз на неожиданный поцелуй. Она даже делает шутливую попытку вырваться, чем вызывает одобрительные возгласы у северян – они разбираются в зрелищах.
- Я не позволю другому мужчине тебя и пальцем тронуть, я слишком долго ждал, пока ты станешь моей, - он хочет, наверное, чтобы это звучало жестко, неприятно, непреложно, но для нее это всего лишь прелюдия перед настоящим доказательством намерений. Она та, для кого слова мало что значат, она небожитель, который обесценивает все, до чего дотянутся руки. И только искреннее желание она обесценить не может – огненная похоть значит для нее столько же, сколько и кристально-чистая мечта. – Ты ведь знаешь, что я не потерплю даже недостойных сплетен о нашем браке. – О, она знает. Ее успели запугать смертью девицы Локк, но те, кто пугал, забыли, видимо, что она росла в опасной близости от северной королевы, что с четырнадцати делила постель с тем, кто не должен был стать ей мужем; забыли напрочь, что страх для нее – всего лишь движущая сила.
- Убьешь меня? – заключенная в крепкие объятия, она не боится играть не нервах. Протягивает руки к его затылку, обхватывает шею, запускает игривые пальцы в смоляные волосы – люди уже поняли, что новая супруга молодого наследника не чета прошлой. Она затрагивает самую нежеланную, самую опасную тему и ловит тот момент, когда из глубин его глаз вот-вот появятся демоны стылого моря, и в эту же секунду невинно подмигивает, как в детстве, когда они сговаривались украсть пирог с кухни, а противная кухарка, повинная приказу не кормить никого до ужина, прятала его на полке под полотенцами. – Я не против, - безразлично оповещает она, заранее согласная на любое его решение. Она вспоминает постепенно, что он такое: что, остыв после страсти у Великой Твердыни, он все-таки затащил ее наверх, хоть она и упиралась; что, добыв желанный пирог и откусив кусок, недовольно выплюнул лакомство и приказал кухарке поторопиться и испечь новый к ужину. Она вспоминает и радуется, что многое осталось прежним. – А мне и не особо желанен другой. Мужчина, - Этни делает вид, будто они договорились, хотя прекрасно знает, что это ультиматум, однако здравый смысл, в ней заключенный, не разрешает ей показаться перед супругом жертвой. Она готова ему подчиняться, но пусть не считает, что она делает это через силу – самое мерзкое, что может он от нее хотеть. Пусть знает, что она согласна со всем, чего он пожелает. Даже если когда-нибудь она будет не согласна. – У меня от вина голова кружится, покрутишь меня еще, и никуда я не дойду, рухну прямо здесь на потеху зрителям, - хохочет новоиспеченная Старк, крепко держась за супруга. Ее растрепанные волосы и горящие глаза подтверждают желание упасть. Но вовсе не на пол. И вовсе не здесь.

+3

6


Вы здесь » GOT. BROKEN CROWNS. » ТЫ ПОБЕЖДАЕШЬ ИЛИ УМИРАЕШЬ » Ну здравствуй, весеннее безумие...


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно