~ ~ ~

Высокие окна библиотеки и ее прохладные своды всегда приносили в сердце спокойствие, а в разум – порядок; хаос и смятение были тем, что юная принцесса в себе не терпела и чего старалась избегать, как избегала она людного общества и шумных застолий. Как и для всякого живого существа, человеческое тепло было для нее чем-то желанным, однако то, что отличало Старк от бесконечного множества других, было куда весомей: когда большинство почитало участие близких за потребность, без которой они не могли бы существовать, девочка принимала его скорее за приятное дополнение.  Отнюдь не необходимое – порой Серена и вовсе ловила себя на мысли, что устает от общества родных столь же легко, как от всех прочих вещей, если только общение их не строго ограничено по времени. Благость богов; отца с матерью по-настоящему она видела так редко (рутинные переглядывания и слова украдкой не в счет), что их обществом не смогла бы пресытиться никогда. Старшие братья были целиком в себе, слишком погруженные в собственные жизни и собственные миры, чтобы возиться с ребенком. Излишним вниманием со стороны Рейнарда и Эдвина она избалована никогда не была, за что, стоило признаться, им обоим была благодарна; случись иначе, разве доставляли бы радость те встречи и беседы, как было сейчас? Знала принцесса и другое: случись что, они никогда не откажут в помощи и не пожалеют своего времени, но еще важнее, случись что, Серена сама не посчитает себя неправой, обращаясь за советом, и не назовет это слабостью. 
Так или иначе, долгой компанией кого бы то ни было она тяготилась, отдавая предпочтение  тишине собственных покоев или многочисленным рядам книжных полок. Потому что уединение – это свобода, а свобода – единственное истинное благо.
Милостивыми и дальновидными показали себя безымянные боги севера, предназначив ее семье Старк и никому другому.
Но можно ли назвать милостью то, на что они обрекли принцессу с детства?
Сомнение в себе было самой худшей мукой на свете.
Иногда ей казалось, что ее мысли ей не принадлежат.

Серена поняла, что сидит над одной страницей уже больше четверти часа. Тонкая вязь слов старого наречия, выведенная искусной рукой, расплывалась у нее перед глазами, превращая строки в смазанные линии стрел со своими наконечниками и оперением, буквица приковывала взгляд кровавым пятном, таким пугающе реальным, что девочка даже поднесла руку к лицу и осторожно коснулась губ: нет, кожа чистая и сухая, никакой крови; но откуда же тогда?.. Она склонилась ниже, рука дрогнула, прежде чем коснулась страницы, но вопреки рационально ожидаемой шероховатости бумаги ощутила нечто теплое еще и липкое. Сердце сковал холод, оно, казалось, пропустило удар. Когда Серена отняла пальцы, красная нить протянулась на мгновение к подушечкам и исчезла, растворилась вместе с алыми брызгами узоров, оставив после себя соленый металлический запах.
Она захлопнула книгу и устремила невидящий взгляд на обложку. Ни названия, ни автора девочка прочесть не сумела; память все пыталась подсказать нужные слова, но те ускользали и терялись за паутиной очередного мимолетного видения. Затаенное ожидание чего-то темного, недоброго, казалось, жило в ней постоянно, засыпая иногда и позволяя о себе забыть, уходя на глубины сознания, но неизменно напоминало о себе снова – когда Серена уже начинала чувствовать, что она в порядке. Была ли она когда-нибудь в порядке.
Запах крови все стоял в воздухе, такой густой и тяжелый, точно туман по весне. Краткая мысль посетила принцессу: стоит кому зайти, услышит ли он тот же запах? – но исчезла быстрее, чем она успела серьезно задуматься; и все же не оформленное до конца желание почувствовать на своем лице свежий ветер было таким сильным, что она оставила привычное место и подошла к окну. Тяжелая рама поддалась с трудом – работа не для нежных рук принцессы, но она – Старк, и ее руки могут быть сильными, когда это необходимо. Избавиться от кружащего голову наваждения было необходимым. Летний снег тут же припорошил подоконник и горячие вытянутые вперед ладони. Она стояла так, пока не продрогла; затем закрыла окно, но не ушла, а продолжала смотреть в окно. Вместо пейзажей Зимнего городка и его окрестностей сознание снова и снова подкидывала ей картинки из вчерашнего сна. Те, что она предпочла бы не видеть.
Когда в библиотеку кто-то зашел, Серена даже не услышала; все ее мысли были заняты недобрыми предзнаменованиями, что сулили им боги.